Из вновь образовавшейся застойной ямы как зомби полезли образы столь утрированные, что сложно поверить, что такое возможно. Но факт.
Кто казался слегка странненьким, но слегка, кто убогоньким, но тоже немного, кто виделся слегка подловат, кто хитроват, кто мелковат - вдруг и вправду таковыми оказались - но в некоем своем пределе, в окончании.
А уж столько торжествующих (на руинах буквально) бездарей я сроду не видала! И все это в гипертрофированной форме. Каждый рифмует "любовь-кровь", "Россия-мессия". Кто-то образует вокруг себя кружок графоманов и там самолюбованием занимается. Овчинка выделки не стоит. Ибо столько шнырей и лакеев чиновничий аппарат не запрашивал - не прокормят. Но, нет. Лезут из каждой щели, упиваются своим падением, своей деградацией, бездарностью, низостью. Смакуют. Воистину гоголевские рыла. Но вместо Гоголя здесь тоже какой-нибудь придворный шнырь, вроде Прилепина. От того образы не столько яркие, сколько чудовищные и тягуче-однообразные. И осовеченные до непристойности. И г- лавное ничего более вокруг, пусто. А про каждый такой графоманский кружок можно сказать - ночь, улица, фонарь, аптека и три советских человека, как три советских стукача всё бдят у лампы Ильича.
* * *
В перегруженных, витиеватых и чудовищно стилистически устаревших проповедях большинства доморощенных традиционалистов более всего меня поражает тотальное, неприкрытое, непристойное заимствование - буквально - всё это я где-то уже читала или слышала. Ни одной своей идеи, ни одного своего термина. Безъязыкие пловцы чужих, не единожды опустошённых морей. Словно не личности (индивиды) пишут, а некие медузные аморфные сущности на шпенглеро-ницшеанских костылях.
! Орфография и стилистика автора сохранены
