Все катастрофически плохо

Это Россия, детка... и я вообще не представляю, что еще можно сделать и как его вытащить... все очень плохо".

Дмитрий Динзе:

"Я конечно не любитель слухов, мне больше факты интересны, а лучше оформленные, но здесь другая ситуация. По информации от дипломатов, которые контактируют с Россией по решению вопроса с Олегом Сенцовым, указывается, что Сенцова не собираются отпускать, по типу ПУСТЬ ПОМИРАЕТ В НАЗИДАНИЕ ДРУГИМ ЗАКЛЮЧЕННЫМ. Если это правда, то я даже не знаю, как это комментировать".

Юрий Самодуров:

"88 день голодовки Олега Сенцова. 
Думаю, что Путиным и его окружением принято решение, что Сенцов должен умереть в заключении. 
Как и многие читатели этой заметки, я сделал далеко не все что дОлжно и можно делать, чтобы ЗАСТАВИТЬ Кремль выпустить Сенцова из заключения живым..."

Борис Вишневский:

"СОУЧАСТНИКИ УБИЙСТВА

Олег Сенцов, судя по всему, в очень тяжелом состоянии. 
Возможно, на грани гибели. 
Прекращать голодовку он отказывается - не выполнены его требования по освобождению украинских политзаключенных, удерживаемых в России. 
В больнице к нему отнеслись так "гуманно", угрожая насильственным кормлением, что он категорически отказывается от перевода. 
Несмотря на письмо Федеральной службы исполнения наказаний, начальник колонии, где сидит Сенцов, отказывается допускать к нему священника. 
Уже второй раз в Лабытнанги летит мой друг, епископ Апостольской православной церкви Григорий Михнов-Вайтенко.
И второй раз не может пробиться к заключенному. 
То под одним, то под другим издевательским предлогом ему отказывают в посещении Сенцова. 
На 20 лет заключения за терроризм осужден человек, который никого не ограбил и не убил. 
В его сфабрикованном "деле" нет ни жертв, ни пострадавших. 
Есть только подгоревшая дверь единороссовского офиса. 
И то ли ложные, то ли выбитые под пытками показания других арестованных на его якобы "участие в подготовке". 
Он не принимал российского гражданства - его незаконно объявили российским гражданином и судили на этом основании. 
Все понимают, от кого зависит решение судьбы Сенцова. 
Но пустое сердце бьется ровно: этот человек или молчит, или привычно-лицемерно ссылается на то, что "суд решил". 
Несмотря на обращения лучших, - без всякого преувеличения, - людей России в защиту Сенцова и просьбы его спасти. 
Не исключено, что счет идет на дни. 
Если не на часы. 
Ели случится страшное - это будет не просто гибель. 
Это будет убийство. 
Сознательное, хладнокровное
И соучастниками его - хотя и не в юридическом смысле, - будут и те, кто фабриковал "дело Сенцова". 
И те, кто его судил. 
И те, кто отказывался допускать к нему священника. 
И тот, кто мог, но отказался его спасти".

Евгений Ихлов:

"Оперативное сопровождение законов

Есть такой термин "оперативное сопровождение" - помощь силовиков (ОРМ) при следственных или политических действиях. 
Но возьму термин расширительно. Некоторое время назад я накаркал (провангил), написав, что тюремщики (в расширительном значение термина) политзэка Олега Геннадиевича Сенцова даже не представляют, каким будет гипотетический "Акт о защите глобальной демократии в честь Олега Сенцова" (как усиленная версия Sergei Magnitsky Rule of Law Accountability Act of 2012 и дополнения к нему в виде "Акта о глобальной подотчетности в области прав человека" 2016 года).

Однако, жизнь меня опередила - в Конгресс США внесён двухпартийный законопроект "Акт о защите американской безопасности от агрессии Кремля" (это уже почти Антикоминтерновский пакт). Как изящное дополнение к "Крымской декларации" Госдепа, впервые уподобившая Путина и Сталина как захватчиков чужих земель.

И понятно, что приниматься этот Акт будет на фоне решения судьбы Сенцова в то или иную сторону.

При уже освождённом Сенцове и обмене пленными и заключёнными, судьба нового американского закона была бы довольно неопредёлённой.

Теперь - даже если Олега Геннадиевича успеют впихнуть в санитарный самолёт - перспектива нового закона будет куда более чёткой (даже так чОткой).

Так что вышеуказанный Кремль сам создал нужный психологический и политической контекст для новой консолидации Запада".

Виктория Ивлева:

"Сегодня ночью я опять провожала епископа Григория на самолет до Салехарда в путь к Олегу. Ровно неделю назад епископ пытался попасть в ИК-8 в Лабытнанги, чтобы проведать Сенцова, да фсиновское начальство посчитало, что этот визит нецелесообразен. 
Ага. 
Именно так - НЕЦЕЛЕСООБРАЗЕН.

Потом ФСИН выпустил по этому поводу заявление, правда, в нем про нецелесообразность ничего не говорилось, а говорилось, что у епископа не было бумаги, позволяющей окормлять именно Уральский федеральный округ. Через пару дней появилась еще одна информация на сайте местного ФСИН про то, как безо всяких приглашений к Сенцову в медчасть зашел местный священник отец Богдан, спросил, не хочет ли Олег исповедаться и не надо ли ему чего, Олег ответил отказом и иерей ушел...

Бумаги епископ Григорий выправил, и вчера после сообщения Дмитрия Динзе, адвоката Олега, о том, что самочувствие Сенцова сильно ухудшилось, епископ срочно собрался в дорогу.
А до этого глава Совета по Правам Человека при Президенте России М.А.Федотов направил письмо директору ФСИН генерал-полковнику Г.А.Корниенко с просьбой разъяснить, как же все-таки, учитывая, что Конституция дарует нам всем свободу совести, может епископ попасть к осужденному.
И директор ФСИН подробно разъяснил все на двух страницах, и получалось, что надо, в общем-то, две вещи: направление на посещение колонии от религиозной организации и просьбу осужденного гражданина. И пишет директор ФСИН председателю СПЧ, что если эти условия будут соблюдены, то "вопрос может быть решен положительно."
И вот епископ Григорий прилетает в Салехард, садится на паром до Лабытнанги через великую русскую реку Обь и приходит в колонию ИК-8 к начальнику. Начальник колонии смотрит все документы, свидетельство о регистрации религиозной организации, указ митрополита об окормлении и уральцев, кивает головой и говорит:

- А у нас нет просьбы от осужденного Сенцова на встречу с Вами!
- Я понимаю, - отвечает епископ Григорий, - я так быстро собрался и разъяснения от директора ФСИН получил только седьмого числа днем, то есть прямо вот за несколько часов до поездки, поэтому, пожалуйста, сообщите Сенцову, что я здесь.

- Нет, - ответствует начальник колонии, - я не могу этого сделать (заранее скажу, я обыскалась, но нигде, ровным счетом нигде ни в одном документе РФ не написано, что так нельзя, более того, когда к Олегу приезжал его друг Askold Kurov, это было именно так - пошли, спросили, получили согласие) .

- Отчего же Вы не можете так сделать, это ж сто метров пройти или чуть поболе, - спрашивает епископ Григорий.

- А оттого, - отвечает начальник колонии, - что это будет расценено как давление на осужденного. 
Совсем забыв, что буквально только что приходил вообще безо всякого разрешения этого самого осужденного местный священник о.Богдан.
Ну что ж! Вышел епископ Григорий из ворот колонии номер восемь, стал звонить на дежурную линию ФСИН России, телефон которой мы нашли на сайте ФСИН. Там пообещали разобраться, очень удивившись, однако, такому ответу про давление, и перезвонить.

А мы с епископом решили, что надо, конечно, Олегу срочно письмо отослать через службу ФСИН-письмо. Зашел епископ на сайт фсин письма, все чин-чинарем заполнил - и вот ответ - "ОБРАБОТКА ПИСЕМ ВРЕМЕННО ПРЕКРАЩЕНА". Тут вспомнил епископ, что и адвокат Динзе говорил ему, что письма не доставляют, задержка уж чуть не в две недели, даже от мамы своей письма Олег не получает, потому что цензор в отпуске.

Ладно. Епископ позвонил и в местный ФСИН, забыв про нецелесообразность визита к Сенцову. Заместитель начальника ему и говорит:
- Вы,- говорит, - епископ, отправьте Сенцову телеграмму.

- Дак как же я могу отправить телеграмму, если нет цензора, ее же не доставят адресату? - кротко спрашивает епископ.
- Доставят, доставят, вы не думайте, - сказал заместитель начальника.
Ну что - епископ Григорий отправляет вот такую телеграмму:
"Дорогой Олег! Вчера я говорил с Дмитрием и сразу снова собрался в дорогу к вам в колонию. Прилетел ночью и сейчас нахожусь в Лабытнанги, ожидая встречи с Вами. Пожалуйста, сообщите об этом руководству колонии. Большой привет Вам от Юрия Алексеевича Дмитриева, которого я посещал на днях. Он, как и Вы, не сдается. До скорой встречи. Епископ объединения православных общин апостольской традиции Григорий Михнов-Вайтенко."

Телеграмма ушла с пометкой срочно. Епископ поселился в хостеле в Лабытнанги. Ждет.

А вот сколько придется ждать - никто не знает.

PS. Поскольку из ФСИН никто епископу не перезвонил, он решил потревожить дежурного сам. И набрал снова тот же номер с фсиновского сайта: 8 495 982 19 00. А там ему: 
- Вы почему сюда звоните?
- Это номер дежурного ФСИН. Я взял его с сайта.
- Нет такого номер на сайте. Кто Вам его дал? 
- Я нашел на сайте.
- А я Вам говорю, что такого номера на сайте нету . Вам ответят в установленном порядке. 
- А можно узнать с кем я говорю?
- Нельзя.
Бип-бип-бип...
Было это в 15-55.

Ни милосердия, ни чести, ни ума. Полная катастрофа.

Епископ Григорий: "Мы должны помнить, что у человека, находящегося на границе жизни и смерти, прав немного больше, чем у просто гомо сапиенса. И мы обязаны это уважать. Если мы не понимаем разницы между обычной жизнью и моментами перехода в вечность, то мы перестаем быть людьми. Мы не выживем ни как страна, ни как общество, если не произойдет этической революции".

Елена Эфрос:

"Олегу очень плохо, и счет уже пошел на дни — дни с ТОЙ стороны. Это признал даже адвокат, который все это время ругал нас за паникерство. И никто не может остановить эту холодную железную машину, которая на наших глазах убивает человека.
Аня Павликова и Маша Дубовик — в тюремной больнице, у обеих девочек резко ухудшилось здоровье. Эти девочки никому ничего плохого не сделали, они — жертвы провокации ФСБ. Их убивают, как и Олега, чтобы показать обществу, нам с вами, всему миру: "вы — пустое место, а мы будем делать все, что захотим, и никто нам не помешает".
Беда в том, что нас очень мало. А большинству — наплевать. Большинство ездит на дачу, жарит шашлыки и накачивает животы пивасиком. Или фоткаются в красивых позах на фоне красот Крыма, который оно, большинство, считает своим. 
И из-за которого у нас на глазах сегодня погибает Олег Сенцов, сидят в СИЗО, едут по этапу или отбывают сроки в пыточных колониях такие же невинные люди.
Холодная железная машина не может работать без топлива. Это топливо — одобрение или равнодушие обывателей".