Как написать про Марию Колесникову? Я не знаю. Чувствую, что надо написать, очень хочу написать, но никак не могу найти нужные слова. Второй раз за год мы видим удивительную вещь — и Алексей Навальный, и Мария Колесникова осознанно пожертвовали собственной свободой ради… Ради свободы других? Ради нас всех? Просто потому что не могли поступить иначе?
Я пытаюсь понять, а когда бывало такое в истории? Я вспоминаю Соляной марш Ганди, когда десятки тысяч людей последовали его призыву "Заполним тюрьмы" — и заполнили. Когда после этого протестовавшие против введенной англичанами монополии на соль пытались занять солеварни, а их били резиновыми дубинками — да так, что некоторым проломили головы. Падавших относили в стороны, а к входу в солеварню, которую охраняли солдаты, подходили все новые и новые люди, готовые жертвовать собой.
Я вспоминаю моего любимого Эммануэля Рингельблюма, который после начала Второй мировой войны, когда все евреи пытались вырваться из Польши и спастись от нацистов, осознанно вернулся из-за границы, попал в гетто и там начал собирать материалы о жизни в гетто, которые потом назовут архивом Рингельблюма. А когда он смог вырваться из гетто, то потом, незадолго до своей гибели, возвращался туда, чтобы достать спрятанные материалы архива.
Это все великие, удивительные истории. Но то, что меня поражает в ситуации с Марией Колесниковой, — она все время улыбается. Она стоит в клетке в наручниках и делает руками сердечко. Выпендривается? Работает на публику? А вы смогли бы работать на публику, когда вам предстоит провести одиннадцать лет за решеткой? Мне кажется, что Мария Колесникова улыбается, потому что таков ее взгляд на мир — несмотря ни на что, в самых ужасающих и трагических обстоятельствах она полна света и любви. Это редчайшее качество — согласитесь, когда борешься против могучей системы, то тут вроде бы не до улыбок. А она улыбается.
Давно было замечено и историками, и философами, и писателями — тираны всегда невероятно серьезны. Они, конечно, могут отпустить перед восторженной аудиторией грубую шутку, но к своей власти — и к своим противникам относятся очень-очень серьезно. В их мире радости и веселью места нет. Их заменяют суррогаты — ликующие толпы, демонстранты с застывшими улыбками на лицах, "Пир Валтасара", так прекрасно описанный Искандером.
Диктатура не предполагает радости — внимать правителю надо напряженно и сосредоточенно, стараясь вникнуть в его глубокие мысли. Восхищаться — в состоянии почти экстаза: "Урааа!"
Спокойная улыбка предполагает светлое отношение к миру и иронию. А ирония сразу делает человека, поставившего себя на пьедестал, смешным. Так и хочется закричать: "А король-то голый!"
Алексей Навальный за пять минут до своего незаконного задержания сказал журналистам в аэропорту после возвращения из Германии: "Я не боюсь, и вы не бойтесь".
Мария Колесникова своей улыбкой говорит нам всем: "Я свободный человек. И вы будьте свободными".
! Орфография и стилистика автора сохранены