"Этот тип замахнулся на самое святое, что у нас есть, — на Конституцию!"
Эти типы, я имею в виду тех, кто решился задержать Дурова, замахнулись на самое святое — на свободу слова.
Примерно такова реакция на задержание П. Дурова со стороны Госдумы, МИД России, В. Володина, М. Симоньян и даже со стороны значительной части российских либералов. В России даже договорились до того, что Франция покусилась на все, от 1789 г. до 1968 г., на де Голля, на Пиаф и даже на Олимпиаду, которую еще месяц назад признали сатанинской.
При этом, не владея информацией по существу, тем не менее узнав, что П. Дурову могут быть предъявлены обвинения в поддержке терроризма, детской порнографии, отмывании денег, чиновникам уже дали указания удалить всю личную информацию в Телеграме из своих устройств.
И все это на фоне того, что П. Дурова задержали по обвинению в очень тяжелом преступлении, в противном случае его бы задерживали на 96 часов.
Можно ли квалифицировать задержание П. Дурова как ограничение свободы слова, как это пытаются представить записные российские либералы? Разумеется, нет, в том смысле, в котором свобода слова существует в правовом, демократическом, светском государстве.
Так что в этом смысле не стоит имя П. Дурова упоминать в одном ряду с Д. Локком, И. Кантом и делать из него икону, как это начали делать отдельные русские философы.
Можно ли рассматривать П. Дурова как жертву французского или американского ГУЛАГа просто на том основании, что он красиво реализовал некую идею оконечного шифрования? Разумеется, нет.
Только дилетанты, преимущественно гуманитарного профиля, не понимают, что для спецслужб оконечное шифрование не является непреодолимой проблемой. Расшифровка любого сообщения — это в конечном итоге вопрос вычислительной мощности. И, разумеется, невозможно всерьез рассматривать версию о коварном Западе, где Цукерберг заказал Макрону убрать опасного конкурента из числа наших мальчиков.
При всех талантах П. Дурова, Телеграм — это не реализация уникального знания, а компиляция чужого уникального знания в сочетании с уникальным по западным меркам правовым нигилизмом. В этом и состоит конкурентное преимущество.
Если реализована технология оконечного шифрования без модерации контента, то на бизнес-языке это означает существенное сокращение издержек. Уменьшение вычислительных мощностей для шифрования, хранения данных, существенная оптимизация ПО и затрат на сопровождение. Именно поэтому, когда у ФБ был какой-то сбой пару месяцев назад, П. Дуров сказал, что инвестиции в сеть в Телеграме чуть ли не на порядок меньше, чем у ФБ.
Честная конкуренция возможна лишь при соблюдении общих правил, а не за счет их обхода или невыполнения. Собственно говоря, на этом аргументы защиты Дурова исчерпаны.
Тогда возникает другой вопрос. Может, кто-то пытается защититься Дуровым?
Немногочисленный успешный российский ИТ-бизнес можно пересчитать по пальцам. И дело не в том, что самый успешный российский интеллектуальный бизнес оказался в голове Дурова. Он вполне предсказуемо оказался одним из пальцев известной чистой руки.
Сегодня на Западе без особых усилий свели к минимуму влияние "Лаборатории Касперского" в целях безопасности от ФСБ.
С Телеграмом все обстоит несколько сложнее.
Он получил широкое распространение в основном там, где не существует серьезного регулирования, и у тех, у кого есть основания опасаться этого. Но при этом суперзащищенные данные российских оппозиционеров из Телеграма стали доступны российским властям, а в Иране люди, доверившиеся Телеграму, были казнены.
В Кремле принято использовать любые проявления активности в качестве инструментов. Навальный и ФБК — в качестве инструмента по управлению популизмом. П. Дуров в этом смысле является точно таким же инструментом Кремля, только технологическим.
Его несложно использовать там, где это нужно, для тех, кто в этом нуждается для помощи в организации терактов, организации незаконной миграции исламистов в Европу и т.д. И если сеть отказывается сотрудничать с Западом в этих вопросах, то это лишь подтверждает, что она является инструментом против Запада, а следовательно, соучастником в этих преступлениях. Не говоря уже о том, что инструмент свободы не может использоваться российской армией во время войны против Украины, а стало быть, против цивилизации.
И, исходя из этого, можно предположить, что французские спецслужбы смогли представить французскому суду достаточные доказательства, чтобы организовать защиту от Дурова. Тем более что Франция несет ответственность за ошибку, если она ее допустит. А для того, чтобы избежать этой ошибки, она наверняка знает немало.
Но прежде всего неплохо, чтобы она защищалась не просто от П. Дурова, а от технологического фронтмена Путина по фамилии Дуров.
